Предметом решено было выбрать учеников Степанова (за исключением Фещенко, которому посвятим отдельный семинар, см. ниже) — Сироткина, Тарышкину, Цвигун, но разговор в основном сосредоточился вокруг одного автора и даже конкретно одной работы Сироткина «Поэзия русского и немецкого авангарда с точки зрения семиотики Ч.С.Пирса», в которой предпринимается попытка применения однорвеменно семиотических (пирсовских) и семиологических (соссюровских) аппарата для описания языка аванагардной поэзии или авангардного знака (т.е. некой типологической модели функционирования знака). В этой попытке оставаться одной ногой в структурализме, пытаясь другой нащупать некую прагматическую почву, и заключается собственно основная проблема и главная причины путаницы, которую удалось зафиксировать даже на терминологическом уровне.

Сироткин называет иконическим знаком то, что тесно связано с обозначаемым на уровне материальном, почти рефлексорном (приводится пример подсолнуха, который поворачивается за солнцем), тогда как символическим — максимальной произвольный тип знака (т. е. грубо говоря соссюровский). Т.е. он пытается совместить пирсовскую таксономию знаков с соссюровской. Но на этом проблемы не заканчиваются.

Авангардные знаки «иногда рассматриваются как „автореференциальные знаки“. Это суждение требует корректировки. Если заумные тексты обладают объектом, то таким объектом является автор, точнее, его эмоциональное состояние (состояния) в момент создания текста. Очевидно, что в этом аспекте заумный текст следует считать иконическим знаком, отсылающим к его создателю в момент написания стихотворения». Т. о., Сироткин стремится вырвать авангардный знак из всепоглощающей автореференциальности, но заземляет его на ложный объект, нечто внутреннее — эмоциональное состояние творца, т.е. референтом оказывается душа поэта и т.д. Интуитивно прагматическое желание уйти от автореференциальности промахивается мимо прагматически релевантного объекта и вляпывается в консервативно понятый объект. Если от автореференциальности и стоит уходить (модальность этого действия — еще большой вопрос, я бы сказал, что автореференциальность знака должна быть снята-преодолена в гегелевском смысле, т. е. одновременно сохранена формой следующей стадии) и с какой-то внешней реальностью знак связывать, то с точки зрения прагматики это должно было бы быть не «эмоциональное состояние творца», а «оперативная ситуация высказывания». И тогда заумный текст должен был быть не иконическим знаком, отсылающем к душе его создателя, а чисто индексальным знаком этой коллективно производимой ситуации.

В то же время, еще в одной цитате <1> Сироткин смешивает им же разведенные типы знаков — говоря о том, что с одной стороны авангардный знак предельно связан посредством фонетических ассоциаций со своим объектом (т.е. является иконическим), с другой же, вполне произволен (т.е. является символическим), При все при этом он продолжает игнорировать третий — и предположительно наиболее релевантный для прагматической перспективы — знак: индексальный. И наконец говорит об этом прямо: «Поскольку в „заумной“ коммуникации отсутствует ступень индекса (отсылок к „реальной действительности“), но коммуникация тем не менее происходит, можно сказать, что в заумном тексте тематизируется сама эстетическая коммуникация». Проблема этой формулировки заключается в том, что индекс списывается в качестве наиболее типичной формы отсылки к «реальной действительности» (которая нивелируется пресловутой поэтической функцией языка и позволяет установиться автокоммуникации), хотя имеется в виду при этом нечто вроде референта (попробуйте подставить слово «референт» на место «индекса» в этой цитате и тогда все встанет на свои места, формулировка станет вполне конвенциональной манифестацией автореференциальности авангардного языка, которой, впрочем, вначале Сироткин собирался оппонировать). Для того же Степанова, дейктические знаки (примерно соответствующие индексу у Пирса) не только не отсутствуют, а как раз являются наиболее характерными для прагматической поэтики и литературы авангарда в частности.
Систематически исключая дейктические знаки и располагая только иконическими и символическими, Сироткин не только наделяет иконический знак (подсолнух) чертами индексального, но, будучи также вынужден куда-то закрепить прагматическое измерение, выбирает для этого символ: «Если же рассматривать заумный знак как символ, то его объектом следует назвать интерпретацию этого знака — собственно говоря, прагматические аспекты его восприятия».

Если допустить, что авангардный знак действительно преодолевает автореференциальность (в чем есть зерно истины), то возможно это просто происходит не в пользу такого объекта как «эмоциональное состояние творца в момент создания текста», но в пользу «коммуникативная ситуация в момент реализации», и не посредством иконического знака, живописующего душу поэта, но посредством индексально-дейткического, отсылающего к реальности коммуникативного акта.
Таким образом, парадокс дейктического знака заключается в том, что он и сохраняет автореференциальность (авторефлексивность), если угодно, самосознание знака, и вместе с тем отсылает к некоторой реальности, которую можно соответственно назвать как внеязыковой, так и внутриязыковой — это реальность ситуации высказывания.

Далее на вопрос Димы о том, зачем знаку вообще объект, последовал минидоклад о эмпирическо-номиналистском делении на пропозиции (верифицируемые фактами мира) и тавтологии (верифицируемые самой логикой языка), которые допускают — вплоть до логического позивитизма — либо существование ложных пропозиций, либо логических парадоксов. Прагматические же парадоксы (открываемые философией и эстетизируемые искусством позже) существуют на пограничье мира и языка, так как они (их пропозициональное содержание) противоречат реальности, которая однако не является строго внешней языку, это реальность (акта) высказывания (см. парадокс лжеца).
Такой знак, отсылающий (не обязательно парадоксалистски или критически) к самой ситуации высказывания, можно назвать прагматическим.

Также в записи раскрывается тайна логотипа семинара, анализируется прагматика нескольких стихотворений Лермонтова, а также те пункты, в которых мы с Сироткиным вполне готовы согласиться (касающиеся уникальности ситуации реализации прагматического знака, не допускающим гастролей знака, авангарда как тематизации коммуникативного акта, etc)